Страж. Тетралогия - Страница 528

528

Наконец я понял, что не так. Из мрака, который остановился за деревьями, кто-то наблюдал за мной. Он был явно не один. Я чувствовал, что смотрят на меня и справа, и слева, и сверху.

— У меня есть немного хлеба, — сказал я в пространство, и Проповедник, вырванный из раздумий, встрепенулся. — Чуть молока и куриного мяса. Если желаете, я разделю с вами пищу и не причиню зла.

— Главное, чтобы мы не причинили тебе зла, — раздался высокий, хорошо поставленный голос. — Главное, чтобы мы не приняли тебя за пищу и отпустили на все четыре стороны. Потому что в первую очередь ты человек, а потом уже кровь Темнолесья.

— Между первым и вторым разницы уже никакой. И ты это чувствуешь, незнакомец. Иначе убил бы меня.

Он легко спрыгнул с нижних ветвей, выпрямившись во весь свой немалый рост. В одежде из мягкого зеленого лишайника, с сияющими серебром оленьими рогами. Ночной гость был похож на моего друга Гуэрво, но лицо было более жестким, а взгляд тяжелым. И этот, в отличие от спутника Софии, не улыбался.

— Ты молод, виенго.

— Но старше тебя, человек.

— Я видел и более старших. Мы оба по сравнению с ними сущие младенцы.

Он оперся на могучий, покрытый шипами золотистый лук:

— Встречал кого-то из моего народа?

— Гуэрво из Темнолесья.

Его лицо осталось бесстрастным.

— Это он сделал тебя похожим на нас?

— Нет. Еще более старшая, чем мой друг.

Задумчивая складка пересекла его лоб, и наконец он кивнул, отчего оленьи рога задели нижние листья. Решение было принято.

— Мы станем говорить, кровь Темнолесья. А мои братья по роще слушать.

— Разве они не присоединятся к нам?

Его суровое лицо рассекла белозубая улыбка:

— Их слишком много, чтобы здесь разместиться. Но уверен, они все благодарят тебя за гостеприимство.

Раздались негромкие смешки, пронесшиеся словно шум прибоя.

Я не настаивал, протянул ему хлеба, и он, поколебавшись, взял его.

— Будем считать, что ты все же не человек. От этих мы не принимаем ничего.

— Много черепов моего народа собрал над каминной полкой?

— Рад, что ты понимаешь в охоте, кровь Темнолесья. Достаточно. Но охота только начинается. Скоро черепов будет еще больше. Придется построить новый дом.

— Меня зовут Людвиг. Как мне называть тебя?

Он прикрыл оленьи глаза, точно размышляя, стоит ли открывать мне тайну своего имени. Но все же вежливость победила:

— Вулхо.

Вновь шепотки в ветвях. Наверное, произошло нечто экстраординарное, раз лидер иного народа этого леса решил зайти так далеко, чтобы назваться чужаку.

— Что ты хочешь от меня, Вулхо?

— Сперва хотел череп в коллекцию. Но визаган почуял твою кровь и отговорил меня.

Угу. Значит с ним кто-то из этих отродий. Интересная компания.

— И что же ты желаешь теперь?

— Просто поговорить. Услышать, как долго еще твое племя продержится в моем мире.

Я откинулся назад:

— Не знал, что оно куда-то собирается уходить.

Виенго рассмеялся:

— Время человечества проходит. Мы все это чувствуем. С каждым днем тысячи из вас умирают от невидимой смерти и гниют в лесах, полях, на дорогах и на улицах. Мы радуемся вашей гибели и пляшем среди костров, в облаке светлячков, под полной луной, ожидая конца эпохи. Никто из нас не рассчитывал, что это случится при нашей жизни. Вы завоевали нас, но теперь покидаете, и земли, леса, болота, поля и горы снова будут принадлежать нам. Как в те далекие времена, когда вода была чистой и не отравленной вашим присутствием.

— Ты рад этому, Вулхо?

— Рад, — жестко ответил он. — Слишком многих из нас вы убили. Наступает час расплаты, и даже ваш бог не спасет от того, что идет с юга. Мы знаем. Чувствуем. Что-то грядет. Нечто страшное для вас.

Возможно, он говорил о юстирском поте. А быть может, о темном кузнеце, пытающемся открыть новые врата в ад.

— Ты не споришь? — Он был немного разочарован, и я увидел, что несколько веток колыхнулись, словно те, кто скрывался за ними, старались не пропустить ни слова.

— Нет нужды переубеждать.

— Но ты не согласен. Я чувствую это здесь. — Виенго прикоснулся к своему сердцу.

— Да. У меня иное мнение.

— Скажи же его, кровь Темнолесья. Не рушь нашу светскую беседу.

Я помолчал, собираясь с мыслями, подбросил веток в ослабевшее пламя:

— Вы иные. И ваше время прошло. Мне жаль, что это так, виенго. Потому что многие из вас не так плохи, как принято считать среди моего народа. Ваш мир остался только в Темнолесье, а здесь, на материке, лишь жалкие осколки былого величия. Прежней эпохи.

— Все благодаря человечеству.

— Не отрицаю этого. И скорблю вместе с тобой о всех тех, кого убили глупцы из моего народа. Но дело в том, что время редко поворачивает вспять. Прежние эпохи не возвращаются. Приходят новые. И не факт, что они будут радостными для всех нас. Сейчас мы стоим как раз на перекрестке эпох. Люди, может, и дохнут, как мухи, при любом моровом поветрии, но всегда остаются те, кого эта беда минует. И мое племя вновь возрождается. Уверен, так произойдет и на этот раз.

Он горделиво вскинул голову, собираясь мне ответить, но передумал и миролюбиво произнес:

— Луна нас рассудит. Ждать уже недолго. Айювайя говорит, что ты ловишь тени. Это правда?

— Если это подразумевает, что я страж и уничтожаю темные души, то Айювайя не ошибается.

— Народ звезд, которых вы называете визаганами, видит то, что скрыто от других иных, — довольно кивнул Вулхо. — Айювайя ела плоть одного из вас, глотала глаза и запивала их кровью, чтобы дать мне ответ. Она говорит, что ты поможешь нам.

528