Страж. Тетралогия - Страница 525

525

— Если бы мне давали по золотому за каждый гвоздь, который якобы пробил плоть Иисуса, что мне предлагали купить, я бы давно уже сидел на горе из флоринов.

Продавец прищурился:

— Ты из этих? Неверующих?

— Не верующих в поддельные святые реликвии, которые впаривают простодушным невеждам по всему миру? О да. Я из таких. И меня не интересуют ни пояса Богородицы, которых, уверен, в твоей сумке не меньше трех штук; ни волосы с отрубленной головы Крестителя; ни дощечка из ковчега Ноя; ни даже ослиные какашки, подобранные тобой на обочине дороги пару недель назад.

Продавец фальшивых реликвий ничуть не смутился подобными обвинениями и лишь пожал плечами:

— Ты зря так говоришь. За прошлый год благодаря купленным у меня уникальным артефактам, привезенным из самого Хагжита, сотни людей обрели счастье, здоровье и любовь.

— Ты совсем забыл упомянуть о своем пополненном кошельке.

— Не так уж он и пополнился, — грустно произнес тот. — С каждым годом в мире появляется все больше таких, как ты. Не верящих в чудо.

— Я верю в чудеса, но не те, что вываливаются из ослиных задниц и во множестве валяются по дорогам. Так что, прости, ничего покупать у тебя не буду.

— Ну тогда хотя бы позволь пойти рядом с тобой и твоей лошадью. Вдвоем и веселее, и безопаснее. — Он не смутился моему нежеланию продолжать торги. — А я тебе подарю волос святой Вероники. Он защищает от любого брошенного в тебя со злым умыслом предмета. Я сам такой ношу.

И в подтверждение своих слов он расстегнул полинявшую на солнце рубаху, показывая висевший на шее кожаный мешочек.

Пугало тут же подняло с земли камень, желая проучить вруна, но я едва заметно покачал головой, сказав торговцу:

— Тропа здесь одна. Никто не может запретить тебе идти рядом. Какое-то время мы можем путешествовать вместе.

Его звали Жильбер, и, уверен, имя было такое же настоящее, как и предметы, что он таскал в своей «волшебной» сумке. Жителей Литавии редко называют именами, распространенными в Прогансу.

Он был болтлив, несколько нагл, но не казался опасным. Слухи о море, вспыхнувшем в южных приграничных городках, заставили его подумать о более приятных местах. Торговец реликвиями путешествовал уже полтора месяца, побывал даже у стен Риапано, а, затем немного ошибся и пошел по восточному тракту, оказавшись в провинции, где все не слишком ладно. Его повозку отобрали крестьяне восемь дней назад и хотели повесить путешественника, но тот подсунул им слезы святой Екатерины и, пока смерды спорили, как лучше их использовать — пить или намазывать на себя, задал стрекача, подхватив сумку с наиболее ценными экземплярами «коллекции».

О том, кто я такой и чем занимаюсь, Жильбер не спрашивал. По большей части торговца интересовала лишь его персона. Меня такое положение вещей вполне устраивало.

Проповедник, нагнавший нас на лесной опушке, отнесся к новому спутнику с большой долей подозрения. И, когда Жильбер на несколько минут отлучился, едва ли не обрадованно сказал:

— Такой торговец как-то приходил к нам в деревню. Предлагал всем желающим купить слезы Марии Магдалины и копыто верблюда одного из трех волхвов, что приезжали к крошке Иисусу. Оно стоило четверть нашего урожая, и мы его купили, а после поместили в моей церкви в серебряной посуде.

Пугало, услышав откровение, закатило глаза. Оно не ожидало такой дурости от старого пеликана.

— Ни черта оно нам не помогло, когда пришли наемники. — Лицо Проповедника выражало злость. — Меня убили, церковную утварь растащили, а копыто выбросили в грязь. Оно небось до сих пор там валяется. Побей этого лжеца от моего имени. Или вон пусть Пугало побьет. Отвесит ему такого тумака, чтобы на всю жизнь запомнил, как обманывать добрых людей.

Одушевленный был не против кого-нибудь побить, но я конечно же не дал ему этого сделать. К вящему сожалению обоих.

— Как вообще Риапано допускает, чтобы мошенники торговали якобы святыми реликвиями?! Они лишь наносят вред вере!

— Настоящих реликвий мало, друг Проповедник. И большинство из них сосредоточено в руках Церкви. Самые мощные — за стенами Риапано и главных монастырей христианского мира. Кое-что есть в дарохранительницах кафедральных соборов. Некоторые попадают в руки сильных мира сего.

Разумеется, с разрешения Церкви. Так что князья и короли тоже могут похвастаться святыми дарами. Как ты понимаешь, обычным людям ничего подобного не достается. Поэтому клирики особо не возражают, если кому-то перепадет пара сотен гвоздей из ковчега или шестьсот фаланг от пальцев Петра. Гвоздей и мертвецов в нашем мире всегда в избытке. Люди довольны, а вера, как ты мне однажды необдуманно заявил, творит чудеса.

— С кем это ты разговариваешь? — спросил Жильбер, выбираясь из зарослей.

— Вряд ли ты захочешь с ним познакомиться.

— И то верно. Каждый говорит со своими невидимыми друзьями самостоятельно. — Он рассмеялся, решив, что я шучу.

— Ты даже не представляешь, насколько прав, — ядовито произнес Проповедник. — Людвиг, клянусь всем тем мусором, что есть в его сумке, ночью он сопрет твою лошадь. И хорошо если просто сопрет, а не прирежет тебя.

Мы разговорились с торговцем об Армии Босоногих, очередной секте, что появилась на волне Паники перед скорым концом света, о котором теперь не вопил только ленивый. Со времен серьезного мора, охватившего все страны, прошло много лет, но до сих пор люди благодаря преданиям помнили, чего это стоило человечеству.

525