Страж. Тетралогия - Страница 519

519

После встречи с темным кузнецом прошел месяц, и за это время мир необратимо изменился. И, к сожалению, не в лучшую сторону. Натиск юстирского пота не смогли сдержать ни кордоны, ни магия. Болезнь, точно кувалда, с легкостью проломила преграды и начала стихийно распространяться по югу.

Сарон и Флотолийская республика полностью утонули в заразе, и оттуда не было вестей уже две с лишним недели. Ветеция еще худо-бедно держалась, но вспышки пота отмечались во многих городах. В Каварзере, прореженном прошлой эпидемией, было зафиксировано пока всего несколько случаев, из-за небольшого количества населения.

Но скоро, если князья не найдут сдерживающих мер, юстирский пот распространится дальше, на юг Литавии и восток Дискульте, поднимаясь все выше и выше. С наступлением холодов скорость замедлится, зимой все, возможно, затихнет, а весной начнется новый этап смертельной жатвы, и она доберется до северных княжеств.

Люди, как всегда, разделились на несколько групп. Кто-то не верил ни в мор, ни в новости о нем и не будет верить до тех пор, пока их собственная кожа не посинеет, а лицо не исказится застывшей маской ужаса. Кто-то уже сходил с ума от страха перед реальной угрозой смерти. Кто-то безумел от власти, внезапно свалившейся на него среди возникшей анархии и кошмара, растекающегося по трактам. А кто-то потерял всякую нить реальности из-за безнаказанности, так как с эпидемией исчезали суды, стража, палачи, городские чиновники и все те социальные силы сдерживания, которые не давали людям превратиться в бросающихся друг на друга животных.

Жулики, воры, насильники, убийцы, мошенники, аферисты, лжепророки, религиозные секты и прочие представители худшей части человечества появлялись будто грибы после дождя. Это происходило как в странах, где уже свирепствовала болезнь, так и в местах, где она еще не появится несколько месяцев.

Проповедник называл это смутное время эпохой беззакония. И он был совершенно прав. За последнюю неделю, пока мы пробирались через провинцию Суерветто, успели на многое насмотреться.

Например, на карательные отряды религиозных безумцев, называющих себя Святыми братьями очищения. Облаченные в белые балахоны, ловящие любого, кто попадется им на глаза, и сжигающие жертву во славу господа.

В большинстве своем это были фанатики, разбавленные преступниками, сбежавшими из окрестных тюрем. Одни хотели заслужить прощение небес, другие пограбить. Шайки бандитов, убивающих тех, кто пытался убежать от мора.

Но они не являлись самыми свирепыми из волков, вышедших на охоту. Не лучше были те, кто считал, что поедание человечины избавит их от всех проблем. Порой такие собирались в стаю и нападали на людей, точно голодные ругару. Два дня назад я пристрелил людоеда, прыгнувшего на меня с дерева в надежде добыть на обед кусок свежей вырезки.

Были и просто убийцы. Уничтожающие других без особых на то причин. Исключительно ради удовольствия. В них не находилось и капли сострадания, и они не являлись сумасшедшими. Подобное обстоятельство делало их еще более опасными, так как убивали они с омерзительной жестокостью.

К вечеру прошлого дня мы наткнулись на последствия работы нелюдей. На лесной дороге лежала перевернутая набок повозка. Путников, прежде чем убить, долго мучили, а после надругались над трупами, развесив останки на деревьях.

— Меня бы уже стошнило от этого зверства, будь я жив, — отворачиваясь, простонал Проповедник.

Пугало же ходило от дерева к дереву, словно зритель по коллекции уродов музея Савранского университета.

Провинция, через которую я проезжал, управлялась бургграфом. Его милость решил урвать себе кусок от соседних земель, пока остальные пребывают в панике, запасаются продовольствием и пытаются понять, куда девать беженцев с юга.

Но везло бургграфу как зараженному юстирским потом, и он в первой же пограничной стычке получил пулю в лицо, отправился в мир иной, а в его провинции начался настоящий ад. За неделю здесь воцарилась анархия, и вышедшие из-под контроля бароны рвали друг друга на части, понимая, что никто их не остановит и не пришлет войска из метрополии, занятой куда более важными проблемами. Крестьяне не отставали от благородных, подались в леса, сводили счеты с соседними деревнями и хуторами и даже устраивали рейды против слабых замков.

Надо сказать, не без успеха. Тут же появлялись новые владетели, которые раньше стояли у сохи и плуга, заключались альянсы, и конечно же снова лилась кровь. И к отрядам благородных, и к черни то и дело присоединялись бежавшие от наступающего мора из соседних провинций и даже стран.

Тут не было ни правды, ни закона, ни долга, не говоря уже о таких понятиях, как справедливость и любовь. Существовало лишь право самого сильного, жестокого и быстрого.

Убийство чужаков стало обыденностью, и делали это без причины и, разумеется, во славу господа, который отчего-то «именно с ними», а не с теми, кого они грабили, насиловали, резали, вешали, сжигали, топили.

Проповедник с нетерпением ждал, когда же бог нашлет молнии на головы отбросов человечества, и по вечерам искренне молился об этом.

— Скорее бы они все сдохли, — с ненавистью цедил он, когда мы вновь натыкались на обезображенные, изрубленные или сожженные тела. — Скорее бы все сдохли. Никто и не заметит такой «потери». Господь, сделай так, как я прошу. Они вконец охренели.

В кои-то веки я и Пугало присоединились к его молитвам. И хотя у каждого из нас имелись свои причины, но мы были как никогда солидарны в одном — желании увидеть конечный результат гнева создателя.

519