Страж. Тетралогия - Страница 492

492

Низко, протяжно заревел десяток глоток.

Я, не удержавшись, на мгновение обернулся. Нечто огромное, занимавшее все пространство, боком протискивалось по коридору, пытаясь нагнать нас. Я увидел множество голов и сотни алых глаз.

— Людвиг, быстрее! — поторопил меня отец Март, волоча на себе рыдающую герцогиню.

Мы буквально ввалились в спальню, и я с облегчением увидел, что портал все еще открыт и с той стороны стоят встревоженные наемники. Инквизитор пропустил меня вперед, сам оставшись на месте, крепко держа извивающуюся пленницу.

— Что вы делаете?! — крикнул я, находясь уже в нашем мире.

Он повернул ко мне решительное лицо;

— Планы изменились, Людвиг. Если ее сжигать, то это затронет слишком многих людей. Я вызову бурю. И в стране, и в политике. Погибнут невинные люди. А она этого не стоит! Оставайтесь на месте! — рявкнул он, когда я хотел вернуться к нему. — Вы достаточно рисковали сегодня! Думаю, ее светлость вполне готова расплатиться здесь и сейчас.

Я понял. И она поняла. Завыла, попыталась вцепиться ему в лицо и оказалась на полу.

— Вы не пройдете очищающее пламя. Вы уже в чистилище. Пора взглянуть в глаза вашему ложному богу.

— Нет! Умоляю! Я сестра короля!

— Молите Бога о прощении. И Он, а не я, когда-нибудь дарует его. Даже такая грешница, как вы, рано или поздно будет прощена.

В дверном проеме показалась зловещая масса. Головы выли, голосили, щелкали зубами, и клирик с силой толкнул женщину к демону. Она заорала, отчаянно и обреченно, врезаясь в смрадную плоть.

Когда ее тело начали рвать на части, я не стал отворачиваться. Продолжал смотреть. И смотрел до тех пор, пока инквизитор не оказался рядом и каблуком не разбил зеркало, закрывая портал.

В самый южный город Литавии — Бьенцо-Лево — я попал после того, как недалеко от Сигизии наш корабль едва не взяли на абордаж хагжитские пираты. Капитану пришлось сильно забирать к востоку. Там нас догнал запоздавший весенний шторм. Последний и самый сильный в этом году.

Наше торговое судно изрядно потрепало и побросало по волнам, отнеся еще восточнее. Так что оставшееся расстояние до Билеско мне предстояло добираться по суше, и Бьенцо-Лево вполне годился для начала следующего этапа путешествия. Я намеревался найти подходящий дилижанс и достичь точки назначения меньше чем за неделю.

Место было так себе. Неуклюжие дома, состоящие из множества пристроек, громоздящихся друг на друге, словно кубики, с помощью которых ребенок хочет достать до неба. Получающиеся башни казались совершенно ненадежными, словно вот-вот собирались упасть мне на голову. Застройка была такой плотной, что темно-бордовые, точно голубиная кровь, черепичные кровли сходились друг с другом, как два пьяных товарища, оставляя от небесной лазури лишь узкую щель, через которую на улицы едва-едва проникал свет.

Здесь всегда царили сумерки, было сыро и грязно. Запах тоже не предполагал приятного времяпровождения, особенно если учесть, что в соседнем квартале находились красильни, в которых обрабатывали свиные, лошадиные и бычьи кожи. Ветер то и дело доносил тошнотворные ароматы из чанов, где выдерживались шкуры, а по сточной канаве тек разноцветный ручеек из краски.

Проповедник скалился, словно Пугало. Он, в отличие от меня, был избавлен от вони. И не переставая радовался, что шторм не поглотил корабль, что наконец-то наступило лето, что история с инквизитором закончилась для меня хорошо. Старый пеликан был настроен до того благодушно, что я даже начал думать, что его подменили.

Внутренняя часть города была огорожена дополнительной, очень старой и низкой стеной. Имелись и ворота — две арки, одна из которых служила для входа, другая для выхода. Двое стражников взяли положенную мзду за проезд и, не задав мне никаких вопросов, отпустили.

Внешне улицы здесь мало чем отличались от тех, по которым я ехал несколько минут назад, — такие же темные, узкие, хаотично расположенные. Но, к счастью, не воняли красильней, и от этого из глаз не текли слезы.

Мне несколько раз пришлось крикнуть, чтобы дали дорогу. И раз двадцать прижаться к лошадиной шее, дабы не разбить голову о низкие выступы, балконы и щиты с гербами ремесленных кланов да названиями постоялых дворов. Дорога оказалась мощена широким, плоским камнем, и эхо от ударов конских копыт металось вокруг меня, отражаясь от сдвинутых друг к другу стен.

Главная улица, заканчивающаяся ратушей с часовой башней и чумным столбом, посвященным Деве Марии, была отдана под ярмарку. Тут торговали в основном фруктами, мешками с зерном и солью, которую привозили с юга.

Контора «Фабьен Клеменз и сыновья» располагалась в башне, возвышающейся над другими домами этого района на целых два этажа.

— Странные постройки. — Проповедник, задрав голову, оценил увиденное.

— Сто лет назад прибрежные поселения страдали от пиратов, и если разбойники брали внешний периметр укреплений, то жители прятались здесь.

— Но времена изменились. Теперь это уже не крепости. Я вижу, что прорубили окна и разобрали стены во многих местах.

Я передал лошадь на попечение слуги, вошел внутрь. Почти сразу же появился предупредительный клерк с совершенно незапоминающимся лицом. Взял ивовый прутик, изучил данные с моей руки.

— Господин ван Нормайенн, рады видеть вас в нашем заведении.

— Есть для меня корреспонденция?

— Одну минуту. Я проверю.

Ждать пришлось не минуту. И не две. Но он вернулся, вручая мне несколько конвертов и перетянутый бечевкой небольшой сверток. Три письма были от Гертруды, одно от Львенка. Я отложил их на потом.

492