Страж. Тетралогия - Страница 228

228

И, видя, что мы не понимаем, пояснил:

— Так себя называют крупные воровские шайки, контролирующие южную часть Ливетты. Я могу обратиться к герцогу, за пару часов мы соберем достаточно людей, чтобы наверняка решить все вопросы так, как нужно нам.

— Слишком долго, — не согласился я. — К тому же большую толпу очень тяжело скрыть от глаз жителей той дыры. Даже мы четверо будем слишком заметны. Придется раздобыть одежку похуже, вот об этом и надо позаботиться немедленно.

Натан, уже готовый к бою, пристально разглядывал торчащее у шкафа Пугало. То делало вид, что его интересует лишь серп.

— Он мне очень помог, — встала на сторону одушевленного Мила. — Иначе бы я добралась до вас лишь еще через час.

С этими словами она чмокнула Пугало в щеку, и то, отшатнувшись, приложило руку к месту поцелуя. Выглядело оно при этом донельзя смущенным.

Район бедняков располагался на правом берегу Иберио, в том месте, где река разделялась на два русла, которые сливались вновь лишь через лигу, уже за городской чертой.

Местечко было так себе, особенно после захода солнца. Все лавки уже закрыты мощными ставнями, люди разошлись по домам, на улицах осталась лишь всякая пьянь, нищие и те, кто не боялся за свою жизнь и кошелек. Мы стояли в темной, зловонной подворотне, откуда до «Королей» было всего лишь ярдов сорок. Мила попросила нас подождать здесь, сказав, что разведает обстановку и проверит, как там дела у Проповедника.

Мимо прошли какие-то суетливые личности, воровато взглянувшие на нас, но Шуко положил руку на любимый фальчион, и их точно ветром сдуло.

— Шакалы, — сказал он мне. — Что мы будем делать, если внутри окажется целая сотня злодеев?

— Убьем их, — совершенно серьезно сказал Натан. — Если понадобится, буду душить их голыми руками, пока кто-нибудь не признается.

— До этого не дойдет, — обнадежил его я, — Мила знает преступников в лицо, так что отпираться им бесполезно.

В подворотню вбежал растерянный Проповедник:

— Кажется, я страшно ошибся, — сказал он. — Кажется, я всех подвел и…

— Хватит блеять! — довольно грубо оборвал его Шуко. — Говори толком, что случилось!

— Мила сейчас заглянула в комнату, где они сидели, а их и след простыл. Людей, которые украли кинжал Натана.

Ньюгортец выругался, рванул к таверне, но мы с цыганом повисли у него на плечах, словно два бойцовских пса на обезумевшем быке.

— Успокойся!

— Остынь! Если они ушли, наскоком ты ничего не добьешься!

— Только всех переполошишь. Тогда вообще от них ничего не узнаешь. Куда ты смотрел, Проповедник?!

— Опять на какую-нибудь бабу, — ответил за него Шуко, и в его словах сквозило глубочайшее презрение. Старый пеликан не смог выполнить простейшее дело.

Проповедник даже не спорил, лишь смиренно вздохнул, рассеянно вытирая текущую по щеке кровь, и обернулся в сторону Милы.

Девушка с сожалением покачала головой.

— Что произошло? — не понял ди Трабиа.

Я кратко пересказал ему случившееся.

— Пока у нас нет повода расстраиваться. В таких местах ни один человек не остается незамеченным. Если они ушли, то многие это видели.

— Но, учитывая место, публику, — Шуко сжал кулаки, — и ситуацию, я останусь пессимистом.

— К людям надо быть добрым, страж. И тогда они будут добры с тобой. Людвиг, пойдемте с вами вдвоем, а вы, — он посмотрел на Шуко и Натана, — будьте у дверей.

Кавальери решительным шагом направился через улицу к дверям «Королей». Охраны у входа не было, заведению с такой репутацией она была ни к чему. Праздные гуляки сюда не заходили, а тот, кто оказывался внутри, обычно знал, зачем пришел и чем все может закончиться, если его сочтут незваным гостем.

Зал был небольшой, чистый, с очагом, пятью длинными столами, за которыми сидело человек тридцать. Они делали то же самое, что и во всех других тавернах мира: ели, пили, резались в кости и говорили. Все, кто находился здесь, сделали вид, что в упор не замечают нас, и продолжали заниматься своими делами. Лишь хозяин, седоватый прощелыга в жилете на голое, размалеванное неаккуратными татуировками тело, смотрел на нас с вызовом и недовольно.

— Сплошные жулики и душегубы, — сказал я, рассматривая публику. — Даже удивительно, почему половина из них еще не на рудниках.

— Так ловить не за что, — громыхнул Ланцо ди Трабиа, держа руку под плащом, где он прятал стилет. — Те, кто уж очень досаждал городу, давно кормят воронов и червей.

Один стол стоял особняком от других — сплошь плечистые мордовороты и грудастые красотки, к которым так неравнодушен Проповедник. Сутулый старик с жидкой бородой и загорелым лицом совершенно не вписывался в эту компанию, но по тому, как к нему относились окружающие, было понятно — он здесь главный.

— Пойдем поговорим, — предложил мне ди Трабиа.

Когда мы подошли, двое мордоворотов опустили руки под стол, к сапогам, где, должно быть, они прятали ножи, но старику хватило одного движения бровью, чтобы они вновь взялись за стаканы.

Ди Трабиа небрежно бросил на стол флорин. Люди здесь собрались опытные и бывалые, так что звон тяжелой, золотой монеты распознали сразу. Разговоры смолкли, словно по волшебству, все взгляды обратились на нас.

Кавальери неспешно осмотрел зал, поднял в воздух тяжеленный кошелек, потряс им, чтобы все услышали звон монет.

— Мы все люди занятые, так что сразу перехожу к делу. Здесь двадцать пять флоринов. Я с превеликой радостью заплачу их тому, кто расскажет мне о той шельме, что украла сегодня у стража кинжал.

228