Страж. Тетралогия - Страница 216

216

— То есть все носители волшебного дара, даже если у них есть патент, они крещеные и помогают Церкви, становятся вне закона? — негромко произнес я.

— Сколько дров бы понадобилось на такое количество костров, ты только представь. — Глаза цыгана ничего не выражали. — И с чародеями в пламя вошли бы все те, кто оказывает им поддержку и покровительство. А почти у всех князей есть придворные колдуны, или еще того хуже — они сами забавляются ворожбой.

— В общем, это решение было не очень разумным и не снискало популярности в некоторых кругах, — ухмыльнулся Натаниэль. — Его Святейшество подхватили ангелы и унесли на Небеса под прекрасную мелодию арфы. А следом за ним потянулись все те, кто поддерживал эту идею. Через три дня после смерти Папы скончался великий пенитенциарий. Всего лишь несколько дней назад, пребывая в добром здравии, он исповедовал и соборовал викария Христа, а потом его нашли в саду, среди маргариток, уже холодного.

— А декан коллегии кардиналов умер на конклаве, среди толпы святых старцев, при свидетелях. Говорят, он слишком яро поддерживал странные решения прежнего Папы и был в оппозиции к нынешнему, — в тон ему закончил Шуко.

— У вас отличный слух, ребята. Я не слышал и шепота, говорящего об этом. Город молчит.

— Просто ты слушаешь не там, Людвиг. Удивлен произошедшим?

— Таким вещам я давно не удивляюсь, Шуко. К тому же мы с тобой находимся в Ливетте. Здесь неудобных убивают, сколько бы могущества у них ни было. Нынешний Папа, надо отдать ему должное, судя по всему, умеет договариваться и находить друзей и союзников.

— Ты сам сказал — в Ливетте неудобных убивают, Людвиг. — Натан открыл новую бутылку. — Чтобы сидеть на престоле, ему придется все время быть настороже. Сейчас он популярен, его противники получили по зубам, на время затаились, но только на время. Пока они ослаблены, а что будет дальше?

Шуко подставил кружку под льющееся вино:

— Все, что угодно. Некоторые Папы носили кольцо рыбака не больше месяца. Что вам угодно, любезный?

Последние слова он сказал довольно грубым тоном, обращаясь к кому-то, стоящему за моей спиной. Я обернулся, посмотрел вверх, на мужчину, подошедшего к нам от соседнего стола с благородными. У него были седые виски, уже поредевшие надо лбом волосы, тяжелая челюсть и очень знакомая улыбка.

— Извините, что побеспокоил, синьоры. Я всего лишь хотел поздороваться с синьором стражем. Помните меня, синьор ван Нормайенн?

— Ланцо ди Трабиа, кавальери герцога ди Сорца, — сказал я, вставая со скамьи и пожимая ему руку. — Вот видите, мы все-таки встретились. А вы говорили, что невезучи.

— Наверное, Господь решил не забирать меня к себе слишком рано. Я рад нашей встрече.

— Я тоже. Это мои друзья, господин Шуко и господин Сильбер. Господа, это Ланцо ди Трабиа.

— Присаживайтесь, — благодушно сказал Натан. — Вы ведь из Каверзере? У нас как раз вино с вашей родины. Выпьем за знакомство.

— Судя по следам на руках, вас коснулся юстирский пот. Прошлогодняя эпидемия? — хмуро спросил его Шуко.

— Именно так, синьор. Солезино. Там мы и познакомились с синьором Людвигом.

— Проклятый город. Вам повезло, кавальери. Редко кому удается пережить мор. Пойду подышу воздухом.

Он встал, кивнул нам и направился к лестнице, ведущей на улицу.

— Я чем-то его расстроил? — спросил у меня каверзерец.

— Не обижайтесь на него, — извинился Натаниэль за друга, опередив меня, — Шуко потерял в Солезино жену.

— Понимаю.

Прошлой осенью на ночной дороге, среди гниющих трупов, по пути в город, где свирепствовала самая страшная болезнь, которую когда-либо знало человечество, Ланцо ди Трабиа был болен и умирал, мы распрощались возле городских стен, и, признаться, я не надеялся встретить его живым. Хотя, если честно, уже после Солезино несколько раз думал о том, что с ним случилось.

— Как поживает молодой герцог? — спросил я у него.

— Он не смог пережить мор. Как я слышал, заболел на следующий день после нашего расставания и умер в своем охотничьем доме вместе со всеми слугами. Так что я остался без покровителя и перебрался сюда. В окрестностях Солезино сейчас делать, увы, нечего.

— В Каверзере из-за прошедшего мора и того, что наследников у династии ди Сорца больше не осталось, царят беззаконие и беспорядки. — Натаниэль положил локти на стол.

— Продовольствия до сих пор не хватает, зима вышла голодной, на полях почти никто не работает, купеческие караваны тоже предпочитают обходить край стороной. Мелкие дворяне сражаются друг с другом за право стать более крупными. Болезнь обнажила старые язвы, так что теперь несколько лет в этом котле будет бушевать пламя.

— Лоренцо! — крикнул из-за стола молодой человек, очень светловолосый и светлоглазый для уроженца Литавии, что говорило о старой крови. — Ты что там застрял? Бери своих друзей и возвращайся!

— Мне и здесь хорошо, — пожал плечами Натаниэль. — Еще три бутылки вина осталось.

— Это герцог ди Козиро, владелец Ульветты и Ловирингии, зачем обижать его из-за такой малости? — сказал кавальери.

— Мы сейчас подойдем, синьор ди Трабиа, — кивнул я и, когда он ушел, произнес: — Не будем отказывать герцогу, Натан.

— На тебя это непохоже, Людвиг. Обычно ты не угождаешь всесильным вельможам. Но я не против веселой пирушки, — хмыкнул ньюгортец, вставая и беря в руки оставшиеся бутылки, собираясь направиться к чужому столу.

216